О единстве содержания и формы в художественном произведении

О единстве содержания и формы в художественном произведении

Содержание:

1. Постановка проблемы, связанной с изучением главной темы года.
2. Воплощение глубин искусства - важнейший критерий подлинного творчества.
3. Что составляет «магическую единственность» замысла и его воплощения.

Художественный материал:

Поэзия:

1. Ф. Тютчев. «Не то, что мните вы, природа...»;
2. А. Вивальди. Сонет, предваряющий концерт «Лето»

Живопись:

1. И. Репин, И. Айвазовский. «Пушкин у моря»

Музыка:

1. А. Вивальди. «Лето». III часть. Из цикла «Четыре концерта для скрипки с оркестром «Времена года» (слушание).

Характеристика видов деятельности:

1. Эмоционально воспринимать образы различных видов искусства.
2. Воспринимать и выявлять внешние и внутренние связи между музыкой и другими видами искусства (с учётом критериев, представленных в учебнике).
3. Рассуждать о яркости образов в музыке и других видах искусства (с учётом критериев, представленных в учебнике).

«Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из неё Человека…»

А. де Сент-Экзюпери

Музыка! Как прекрасна и поистине безгранична эта область человеческой культуры! Целый океан живых страстей, возвышенных мечтаний и благородных стремлений человечества заключён в творениях музыкальной классики.

Сокровища музыки, накопленные в течение веков поколениями людей, необычайно многообразны. Музыка окружает нас повседневно, всюду и везде - в труде и в быту, в дальних походах или дружеских встречах, в дни всенародного горя или праздничных гуляний. Музыкальные звуки сопровождают нас на протяжении всей нашей жизни. Трудно найти на земле человека, который мог бы прожить без музыки, обойтись без каких-либо, хотя бы простейших музыкальных впечатлений.

Мир музыки поистине безбрежен. Он охватывает разные эпохи истории, разные слои общества, различные, очень непохожие друг на друга национальные традиции. Поверхностно мыслящий слушатель иной раз с лёгкостью отбрасывает чуждую ему музыку, рождённую в далёком прошлом или в чужих странах и континентах. Между тем музыкальная культура XX столетия, благодаря расцвету современных средств массовой информации (радио, телевидение, грамзаписи), а также усилившимся контактам между нациями, заметно расширила свои хронологические и географические рамки.

Мы намного больше знаем о музыкальном прошлом, шире ориентируемся в музыке народов Азии, Африки, Латинской Америки. Просвещённый слушатель сегодня испытывает особую эстетическую радость, постигая очарование музыкальной старины, немеркнущее обаяние пьес Моцарта и Гайдна, Куперена и Вивальди. Он не перестаёт восхищаться вечно живыми творениями великого Баха, нисколько не потерявшими своей красоты и мудрости. Шедевры баховской музыки не только не стареют, но как будто ещё сильнее, глубже захватывают людей XXI столетия. Так же не стареет для нас чудесная музыка Глинки, всякий раз поражая своей вечно юной эмоциональной прелестью.

Глубочайшие творения классического искусства живут века, не теряя своей свежести. Они отобраны человечеством из сотен и тысяч образцов и вошли в золотой фонд мировой культуры. Такие произведения не стареют, время бессильно перед ними. Обладая высоким художественным совершенством, воплощая передовые идеи человечества, они сохраняют до наших дней значение своего рода эталона, образца, порой недосягаемого.

Прошло более двухсот пятидесяти лет после того, как Иоганн Себастьян Бах завершил свою прославленную си-минорную Мессу, а люди и поныне жадно вслушиваются в эту музыку, проникнутую мудростью и силой чувств. Более полутораста лет назад написана Девятая симфония Бетховена, но в наши дни каждое её исполнение проходит при переполненных залах. Виктор Гюго сказал когда-то, что шедевр искусства рождается навеки. В этом отличие вечно живой классической музыки от музыки неглубокой, модной, но быстро стареющей.

Естественно, что не всякая симфония или опера обязательно лучше, содержательнее, глубже любой песни. Лучшие творения народного искусства, в частности прекраснейшие песни различных народов мира, так же бессмертны, как и признанные произведения композиторов-классиков.

Когда-то А. И. Герцен писал своему сыну: «Есть классические художественные творения, без которых человек не есть полный человек». Он имел в виду, что люди, которые проходят мимо этих великих богатств, непростительно обедняют свой духовный мир, лишают себя несравненной интеллектуальной радости. А жизнь, лишённая красоты, не освещённая светом искусства, превращается в нечто унылое, бесцветное, механическое.

Почему же одни произведения умирают, едва появившись на свет, а иные – живут в веках, приобщая к своим глубинам всё новые и новые поколения?

Много веков назад древнегреческий философ Аристотель подчёркивал разницу между прекрасным лицом и прекрасно нарисованным лицом. Великий мыслитель одним из первых угадал, что смысл искусства не в изображении красивых явлений, а в поиске и воплощении скрытой сущности вещей.

Умение видеть скрытое, глубинное – одно из необходимых условий подлинного творчества. Об этом писал замечательный русский поэт Ф. Тютчев, учивший нас истинному пониманию природы.

Не то, что мните вы, природа,
Не слепок, не бездушный лик,
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.

Однако самого тонкого слуха, самого острого зрения, самой чуткой интуиции недостаточно для того, чтобы на свет появилось произведение искусства. Мало увидеть и понять – нужно ещё и воплотить. С воплощением порой связана самая напряжённая сторона творчества – та, что вынуждает исписывать горы бумаги, проделывать невероятные путешествия, переживать невероятные путешествия, переживать минуты глубокой тревоги – и всё ради одной единственной фразы, штриха, мелодии.

Истинное искусство действительно требует от художника полной самоотдачи и самозабвения. Дело не только в том, что создание художественного произведения поглощает много времени. Главное - найти ту истинную фразу или мелодию, единственную, которая отвечала бы замыслу её создателя.

Среди музыкантов не редкость признания в том, как порой после бесплодных долгих поисков нужные интонации или созвучия внезапно приходили как бы свыше, потрясая своей убедительностью, истинностью. Так, Йозеф Гайдн, когда его осенила мелодия (в оратории «Сотворение мира» выражающая рождение света), воскликнул, ослеплённый её блеском: «Это не от меня, это свыше!»

Поэтому среди объяснений загадочной природы музыкального искусства одним из первых стоит признание его божественной сущности. И тот, кому судьба предназначила быть творцом, изначально носит в душе некий идеал, с которым он сверяет всё, что создаёт. Такой идеал – некая «магическая единственность» замысла и его воплощения или, если воспользоваться научным определением, единство содержания и формы.

Музыка окружала Антонио Вивальди всю его жизнь. Он впитал её вместе с воздухом родного города – солёным, пахнущим морем, звенящем от песен. Ему ничего не приходилось выдумывать – мелодии роились в его голове, точно пчёлы в улье. Нужно было только отлить их в чёткую форму, подчинить законам композиции. Он в совершенстве владел всеми тайнами своего ремесла, но главным считал чувство. Никогда не понимал тех, порой весьма искусных мастеров, которые в своих сочинениях видели лишь повод для хитроумных контрапунктических головоломок. Музыка, лишённая радости, не греющая душу, - зачем она?

Это была прекрасная мысль: написать четыре концерта для скрипки с оркестром, соответствующие смене времён года. Какое разнообразие картин, какое неисчерпаемое богатство красок! Весна, с её сияющим небосводом, томительная нега летнего полдня, великолепие осенней охоты и, наконец, радостная забава зимы – коньки. Он населил музыку щебетом и пересвистом птиц, журчанием ручьёв, громкими криками охотничьих рогов. С упоением живописал яростную симфонию грозы: шум тугих дождевых струй, завывание ветра, ослепительные зигзаги молний. Порой всё это виделось ему так ясно, что вместе с музыкой к нему приходили слова. Он вписывал их в партитуру, надеясь, что стихи помогут лучше понять сочинение.

«Лето»

В полях лениво стадо бродит.
От тяжкого, удушливого зноя
Страдает, сохнет всё в природе,
Томится жаждой всё живое.

Кукушки голос звонко и призывно
Доносится из леса. Нежный разговор
Щегол и горлица ведут неторопливо,
И тёплым ветром напоен простор.

Вдруг налетает страстный и могучий
Борей, взрывая тишины покой.
Вокруг темно, злых мошек тучи.
И плачет пастушок, застигнутый грозой.

От страха, бедный, замирает:
Бьют молнии, грохочет гром,
И спелые колосья вырывает
Гроза безжалостно кругом.

Нет, в звуках картины времён года получились гораздо ярче.

Иван Константинович Айвазовский соединил воедино две своих музы – море и Пушкина, и посвятил картину поэту.
Примечательно, что пейзаж, то есть изображение моря, написан Айвазовским, а фигура поэта – Ильёй Ефимовичем Репиным. Это связано с тем, что возможности к портретному изображению Айвазовским были весьма ограничены, а вот морские пейзажи он рисовал просто гениально.
По заверениям исследователей, картина имеет прямую связь со стихотворением «К морю». В нём поэт описывает прощание с гордой «свободной стихией», сравнивает её со своим другом, чей «шум призывный» останется в сердце навсегда.

Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой.

Присмотритесь к полотну – пейзаж на нём романтический, морской, но суровый. Черные глыбы камней свалены бесформенной кучей, будто руками сказочного великана. Сам фон полотна серый, почти белёсый, а вот фигура Пушкина, вся в чёрном, имеет резкий контраст со всей тональностью. Левой рукой, отведённой в сторону, поэт словно прощается с морем, таким близким его душе, а в правой он держит шляпу. Ветер растрепал волосы Пушкина, сорвал с его головы капюшон, но он только наслаждается солёными брызгами бушующей стихии. Его лицо спокойно и вдохновенно, а взгляд устремлён за горизонт…
Если говорить о море, то именно оно – самое загадочное и романтичное создание природы. Человек сталкивался с ним повсеместно, видел от него радости и горе. Поэты, писатели и художники не могли пройти мимо маринистических мотивов, поэтому столь велико количество произведений, посвящённых морю. Следует сказать, что Пушкина, как творческого человека, не могла не привлечь романтика моря.
Для него оно стало близким другом, прощание с которым не даст забыть о времени, проведённом вместе. Кажется, что вольная атмосфера моря передалась и самому Пушкину, который ощутил единение со стихией и влечение к ней. Неудивительно, что море на холсте Айвазовского кажется живым, а у каждого, кто хоть раз видел картину, создаётся впечатление, что оно общается с поэтом.

Презентация

В комплекте:
1. Презентация, ppsx;
2. Звуки музыки:
    Вивальди. Лето. III часть (из цикла «Времена года» для скрипки с оркестром), mp3;
3. Сопровождающая статья, docx.