Йозеф Гайдн. Прощальная симфония

Йозеф Гайдн. Прощальная симфония

Композитор Йозеф Гайдн был весёлым человеком. Такой же весёлой и жизнерадостной была его музыка.

Во многих из его симфоний, а написал он их больше ста, есть что-то неожиданное, интересное, порой смешное.

Он мог изобразить в симфонии неуклюжего медведя или кудахтанье курицы - симфонии эти потом так и называли: «Медведь» и «Курица». Одну его симфонию называют «Сюрприз» за то, что там, в середине медленной, тихой и даже какой-то «важной» музыки вдруг неожиданно раздаётся очень громкий удар, и снова, как ни в чём не бывало, важно и неторопливо, продолжается та же медленная, спокойная музыка. Рассказывают, что таким «сюрпризом» Гайдн решил расшевелить чопорных, суховатых англичан, когда ездил на гастроли в Англию.

Но все эти выдумки, все эти сюрпризы и неожиданности объяснялись не только весёлым характером композитора. Тут были иные, гораздо более важные причины.

Если спросить человека, любящего музыку, что такое симфония, он вам ответит примерно так: симфония - это большое музыкальное произведение, написанное для симфонического оркестра и состоящее обычно из четырёх частей. И, конечно же, назовёт вам композиторов, создавших гениальные симфонии. Среди них, очевидно, в первую очередь будут названы имена Бетховена, Чайковского, Моцарта...

Но если об этом же вы спросите музыканта, то первое имя, которое он вам назовёт, будет - Гайдн.

Именно Гайдна называют часто «отцом симфонии». Бетховен, Моцарт и другие гениальные мастера симфонической музыки брали за основу своих многочисленных сочинений для оркестра симфонии Йозефа Гайдна, учились по ним.

Вот почему этот замечательный немецкий композитор столько выдумывал, когда писал свою музыку, - он пробовал, искал. Ну, а так как он действительно был весёлым человеком, то и песенки его бывали порой очень весёлыми.

Нам теперь почти невозможно представить себе, что композитор, который столько сделал для развития серьёзной, настоящей музыки, «великий Гайдн», как называли его даже при жизни, был всего-навсего придворным капельмейстером австро-венгерского князя Николо Эстерхази.

Трудно поверить, что композитору, которого знала вся Европа, концертов которого ждали как праздника в Париже и в Лондоне, этому самому композитору приходилось просить разрешения у господина на выезд из поместья Эстерхази на устройство своих концертов.

Князь любил музыку, но не настолько, чтобы отказываться от такого выгодного слуги, лишаться такой дорогостоящей собственности.

Кабальный контракт капельмейстера Гайдна оговаривал все его многочисленные обязанности. В ведении Гайдна находилась большая домашняя капелла князя Эстергази - хор, солисты и оркестр. За все неполадки, за все ссоры, за все отступления от правил поведения слуг-музыкантов должен был отвечать Гайдн. Он же, естественно, отвечал и за качество исполнения музыки, так как был дирижёром. И он же должен был сочинять любую музыку по требованию князя, не имея никаких прав на свои собственные сочинения - они принадлежали князю, как и сам Гайдн.

Даже одеваться он не мог по своему желанию и вкусу. Форма одежды - от костюма до парика и чулок - была установлена князем и оговорена в контракте.

Тридцать лет прожил Гайдн у Эстерхази. И все тридцать лет оставался слугой. Так называл себя он сам, таким считал его и князь Николо Эстерхази. Человек весьма неглупый, образованный, князь, однако, не находил в этом ничего странного. Впрочем, чему тут удивляться? Достаточно вспомнить один эпизод, рассказанный известным русским писателем, очеркистом и газетным репортёром Владимиром Гиляровским. Однажды (это было, заметьте, в самом конце девятнадцатого века) парнишка-каторжник, бредущий в колонне по этапу, заметил группу бродячих артистов. «Смотри-ка, - подтолкнул он старика соседа, - гы-ы-ы! ахтеры пошли!»- «Молчи ты,- сердито оборвал его тот,- сам, может, хуже ещё будешь». Так-то вот, дорогие друзья. Видимо, Николо Эстерхази, несмотря на знатность, богатство, образование, не очень далеко ушёл от того юного насмешника. Дико всё это, но, как говорят, что было, то было.

И всё-таки композитор Гайдн был очень весёлым человеком!

Одну из его симфоний называют «Прощальной». Кончается она музыкой, которую можно назвать скорее грустной, чем весёлой. Но именно об этой симфонии часто вспоминают, когда хотят рассказать о жизнерадостном и очень добром человеке - Гайдне.

Музыкантам князя Эстерхази долго не давали отпуска, не платили денег. Их «папаша Гайдн» не мог добиться этого никакими мольбами и просьбами. Загрустили оркестранты, потом стали роптать. Уж на что умел Гайдн ладить со своими музыкантами, а тут и его перестали слушаться - работать, репетировать стало трудно. А князь требовал исполнения новой симфонии на предстоящем празднике.

И Гайдн написал новую симфонию.

Что это была за музыка, князь не знал, а может быть, и не очень интересовался - в этом-то он вполне доверял своему капельмейстеру. Но только оркестранты вдруг проявили необыкновенное рвение к репетициям. Работали дружно, с интересом, учили на совесть.

Наступил день праздника. Князь уже сообщил своим гостям, что они услышат новую симфонию Гайдна, и все с нетерпением ждали начала концерта.

Оркестранты расселись, зажгли свечи на пюпитрах, раскрыли ноты, приготовили инструменты... Вышел плотный, коренастый «Папаша Гайдн» в парадной форме и свеженапудренном парике. Симфония началась. Нужно вам сказать, что дирижёры в те времена стояли не так, как сейчас, спиной к публике, а наоборот - спиной к оркестру. Не будь этого обстоятельства - как знать, появилась ли бы «Прощальная симфония». Почему? Немного терпения, и вы всё поймёте.

Ну, так вот. Все с наслаждением слушают прекрасную музыку Гайдна - одна часть симфонии, другая, третья... наконец четвертая, финал. И тут оказалось, что у новой симфонии есть ещё одна часть - пятая, и притом медленная, грустная. Это было неожиданно и непривычно: симфонии полагается иметь четыре части, и последняя должна быть самой живой, самой быстрой. Слушатели переглядываются. Но музыка превосходная, играют прекрасно, и гости снова откинулись на спинки кресел. Слушают.

...Грустит и как будто жалуется музыка. Вдруг... Что такое?! Князь гневно хмурит брови. Один из валторнистов отыграл какие-то такты своей партии, закрыл ноты, затем аккуратно положил инструмент, потушил свечу на пюпитре и... ушёл!

Гайдн этого не замечает, продолжает дирижировать. (Вы помните? Ведь он стоит спиной к оркестру.)

Льётся чудесная музыка. Вступает флейта. Флейтист сыграл свою партию... затем, так же, как валторнист, закрыл ноты, потушил свечу и тоже ушёл.

Музыка всё продолжается. Никто в оркестре не обращает внимания на то, что уже второй валторнист, а за ним гобоист, не торопясь, спокойно складывают инструменты, гасят свечи и покидают сцену.

Одна за другой гаснут на пюпитрах свечи, один за другим уходят музыканты... Что же Гайдн? Неужели не слышит? Неужели не видит?

Видеть Гайдну, как мы знаем, довольно трудно. Ну, а слышал-то он, конечно, прекрасно.

На сцене уже почти совсем темно. Остались только два скрипача. Две маленькие свечечки чуть освещают их серьёзные, склонённые к скрипкам лица.

Вот какую удивительную «музыкальную забастовку» придумал композитор и капельмейстер Гайдн! Конечно же, это был протест, но такой остроумный и изящный, что князь, наверное, даже позабыл возмутиться и уж, конечно, прекрасно понял намёк. Гайдн победил.

А написанная по такому случайному, казалось бы, поводу «Прощальная симфония» живёт до сих пор. До сих пор во время её исполнения оркестранты один за другим покидают сцену, и оркестр звучит всё тише и тише, всё так же замирают одинокие скрипки и в сердце закрадывается грусть.

Да, он, конечно же, был очень весёлым человеком, «великий Гайдн», и такой же была его музыка. И то, что придумал композитор, чтобы помочь своему оркестру, - это была шутка, музыкальный намёк. Но сама музыка не шутит. Она грустит.

Не всегда было весело капельмейстеру Гайдну.

Текст Галины Левашёвой.

Музыка

Первое исполнение состоялось в Эстерхазе осенью 1772 года княжеской капеллой под управлением Гайдна.

Прощальная симфония стоит в творчестве Гайдна особняком. Необычна ее тональность — фа-диез минор, редко использовавшаяся в то время. Не характерен для XVIII века и одноименный мажор, в котором симфония завершается и в котором написан менуэт. Но самое уникальное — медленное завершение симфонии, своего рода дополнительное адажио, следующее за финалом, из-за чего Прощальную симфонию часто считают пятичастной.

Патетический характер первой части определяется уже в главной партии, открывающей симфонию сразу, без медленного вступления. Экспрессивная ниспадающая по тонам минорного трезвучия тема скрипок обостряется характерным синкопированным ритмом аккомпанемента, сопоставлениями форте и пиано, внезапными модуляциями в минорные же тональности. В одной из минорных тональностей звучит побочная партия, что неожиданно для классической симфонии (предполагается одноименный мажор). Побочная, как обычно у Гайдна, мелодически не самостоятельна и повторяет главную, только с ниспадающим стонущим мотивом скрипок в конце. Краткая заключительная партия, тоже минорная, с извилистыми, словно умоляющими ходами, ещё более усиливает горестную патетику экспозиции, почти лишённую мажорных устоев. Зато разработка сразу же утверждает мажор, а второй ее раздел образует светлый эпизод с новой темой — умиротворённой, галантно закруглённой. После паузы с внезапной силой провозглашается главная тема — начинается реприза. Более динамичная, она лишена повторов, насыщена активным развитием.

Вторая часть — адажио — светла и безмятежна, изысканна и галантна. Звучит преимущественно струнный квартет (партия контрабасов не выделена), причём скрипки — с сурдинами, динамика в пределах пианиссимо. Использована сонатная форма с близкими по характеру темами, с разработкой, исполняемой одними струнными, и сжатой репризой, в которой главная партия украшена «золотым ходом» валторн.

Третья часть — менуэт — напоминает деревенский танец с постоянным сопоставлением эффектов пиано (только скрипки) и форте (весь оркестр), с ясно членящейся темой и обилием повторов. Трио начинается «золотым ходом» валторн, а в конце его происходит неожиданное омрачение — мажор уступает место минору, предвосхищая настроение финала. Возвращение первого раздела заставляет забыть об этой мимолётной тени.

Четвертая часть образно перекликается с первой. Побочная партия снова мелодически не самостоятельна, но, в отличие от минорной главной, окрашена в беззаботные мажорные тона. Разработка, хотя и небольшая — истинно классический образец мастерства мотивного развития. Реприза сумрачная, не повторяет экспозицию, а внезапно обрывается на подъёме... После общей паузы начинается новое адажио с вариациями. Нежная тема, изложенная терциями, кажется безмятежной, но звучность постепенно угасает, возникает чувство тревоги. Один за другим умолкают инструменты, музыканты, окончившие свою партию, гасят свечи, горевшие перед их пультами, и уходят. После первых вариаций оркестр покидают исполнители на духовых инструментах. Уход музыкантов струнной группы начинается с басов; на сцене остаются альт и две скрипки и, наконец, дуэт скрипок с сурдинами тихо доигрывает свои трогательные пассажи.

Такой небывалый финал всегда производил неотразимое впечатление: «Когда оркестранты начали гасить свечи и тихо удаляться, у всех защемило сердце... Когда же, наконец, замерли слабые звуки последней скрипки, слушатели стали расходиться притихшие и растроганные...» — писала Лейпцигская газета в 1799 году. «И никто не смеялся, ибо это вовсе не для забавы было написано», — вторил ей Шуман почти сорок лет спустя.

Презентация

В комплекте:
1. Презентация - 9 слайдов, ppsx;
2. Звуки музыки:
    Гайдн. Симфония № 45 фа-диез минор «Прощальная». I часть - Allegro assai, mp3;
    Гайдн. Симфония № 45 фа-диез минор «Прощальная». II часть - Adagio, mp3;
    Гайдн. Симфония № 45 фа-диез минор «Прощальная». III часть - Menuet & Trio, Allegretto, mp3;
    Гайдн. Симфония № 45 фа-диез минор «Прощальная». IV часть - Finale, Presto-Adagio, mp3;
3. Сопровождающая статья, docx.